Он и Она - Юлия Зеленина

Мне стало неприятно смотреть на ее терзания, я предложил уйти из ресторана, понимая, что ей слишком дискомфортно в дорогой напыщенной обстановке. Заказанные блюда я попросил упаковать с собой и повез ее к тому самому водоему, в котором она купалась ребенком. Под светом луны она выглядела совсем по-другому: сглаживались припухлости зареванного лица, и кожа ее мерцала. Мой заинтересованный взгляд она истолковала по-своему и подставила свои губы. От запаха спиртного мне стало не по себе, и я тактично ее отодвинул. «Брезгуете, барин!» – с досадой произнесла она и, раздевшись донага, побежала к воде.

Прохладное озерцо привело ее в чувства, она почти протрезвела. Мы долго сидели на берегу и говорили об отвлеченных вещах: о погоде и глобальном потеплении. «Пора мне домой, – произнесла моя спутница с грустью. – Сын у меня больной… Не ходячий. Операцию бы надо, да где возьмешь такие деньжищи. Пятый год бьюсь с администрацией и все без толку – как об стену горох!».

Я вез домой бывшую спортсменку на своем дорогом автомобиле и меня вдруг осенило: все, что есть в моей жизни – карьера-деньги-возможности я получил благодаря ей. Ведь если бы не та досадная история с газировкой, я мог бы навсегда застрять в ее тени. Возможно, у нас что-то вышло бы со временем, детские чувства переросли бы во что-то большее… И с чем бы я остался в итоге? С урожаем картошки в унылых огородных буднях?

В момент, когда моя давняя приятельница покидала салон автомобиля я удержал ее за руку и твердо произнес:

– Я могу помочь твоему ребенку – дать деньги на операцию.

– Это большая сумма, – с волнением откликнулась она.

– Это не имеет значения. Завтра рано утром я заеду за тобой, и мы поедем в банк.

Я покидал родной город со щемящей тоской, но душа моя была довольна. Мне предстояло вступить на новый этап моей жизни налегке, потому что я освободился от тяжкого груза детских обид. Писающий мальчик остался в далеком прошлом, а в будущее шагал уверенный в себе сильный мужчина.

«Я слышала легенду о том, что и по сей день существуют настоящие мужчины. Они не ругаются матом в присутствии женщин и бережно придерживают подъездные двери. Уступают место в транспорте, не смотря на то, что женской особи меньше семидесяти, она не на костылях и не на последнем месяце беременности. Дарят цветы даже на десятом свидании и не спешат напоить, чтобы „сделать это по-быстрому“. Щедро осыпают комплиментами и не давятся при слове „романтика“. Не стесняются быть нежными, даже при своих грубоватых друзьях и не пугаются, когда на глазах представительницы слабого пола появляются слезы. Пусть сказки ложь, но в них есть намек. Да и добрым молодцам урок», – это была моя ироничная речь в честь двадцать третьего февраля на работе. День защитника отечества я никогда не воспринимала, как праздник. Я согласна с тем, что данный день календаря для кого-то особенный: если, к примеру, празднующий имеет отношение к войнам или хотя бы служил в армии, но лелеять и превозносить коллег мужского пола просто за то, что они носят штаны в мои намерения не входило. Именно поэтому в качестве подарка (это своего рода оброк, которым обложены все женщины трудового коллектива), я придумала напутственную речь с визуальной презентацией на экране – веселыми картинками, надерганными из интернета. Мои старания не остались незамеченными: к восьмому марта женская часть сотрудников нашей фирмы получила по огромному букету цветов, мне же достался уродливый кактус со скабрезной запиской: «От ненастоящих мужчин». В каком-то смысле я стала «персоной нон грата», причем меня невзлюбили в коллективе не только мужчины-коллеги, но и женщины. «Плевать!», – подумала я и ежедневно притворялась, что меня это не волнует.

Естественно мой монолог о настоящих мужчинах родился не без причины. Они давно куда-то сгинули, свидетельства о них остались разве что на страницах книг. Но не смотря на сомнения в их существовании, в моей душе теплилась надежда встретить «того самого человека», с которым всенепременно захочется совместных детей. Я неоднократно предпринимала попытку создать семью, но обычно сходила с дистанции уже после нескольких свиданий. Предпосылок к расставаниям было много: ограниченность ума, леность, пренебрежение к человеческим ценностями – сотни причин, чтобы поставить точку в нелепой попытке создать союз двух не любящих сердец. Мне не везло с избранниками (или им со мной). К примеру, один претендент (претендовал он скорее на мое тело, чем на руку и сердце), одинокий стареющий «мачо» шутливо прозвал меня «сУшенкой». Когда я уточнила, что это означает, пояснил: «Сухая рыбная хрень, которая с пивом потянет». Я даже попробовала рассмеяться, мысленно убедив себя, что это вовсе не оскорбление. Свидание с «юмористом» я заполучила благодаря пожилой даме из соседней квартиры, которая очень рьяно переживала за мое будущее. После проведенного вечера в забегаловке, пропахшей подгоревшей рыбой, в компании двоюродного брата навязчивой старушки, я дала себе зарок никогда больше не соглашаться на свидания вслепую.

Я мирюсь с одиночеством. И даже научилась получать удовольствие от своей независимости. Моя изолированность и нежелание подстраиваться под эгоизм кого-то чуждого – волевое решение, вызванное горьким опытом. Еще одни грабли мне не нужны.

«Ты же понимаешь, что носишь не почетный статус старой девы? Надо делать шаг навстречу судьбе, а иначе так и останешься на обочине!», – насмешливо произнесла моя двадцатисемилетняя сестра. Она домохозяйка, воспитывающая (точнее дрессирующая) троих непослушных и своенравных детей. Именно благодаря племянникам мой материнский инстинкт притупился. Они настолько пакостливы и невежливы, что я искренне боюсь рожать детей. Моя сестра считает себя очень умной женщиной. Она обладательница школьной золотой медали и университетского красного диплома, но ее главное достижение – статус удачно-выскочившей-замуж женщины. Она упорно не замечает (или притворяется, что не замечает), что ее брак трещит по швам. Супруг в их доме стал тенью – человеком с фотографии. Сестра превратилась в ворчащее кухонное существо, прячущее под вытянутой одеждой расплывшуюся фигуру и при этом бесконечно извергая свой праведный гнев на худосочных продажных профурсеток, заполонивших телеэкраны и страницы журналов. Я предпочитаю поддерживать глупый треп о светской хронике, в надежде избежать обсуждения моей личной жизни (точнее ее отсутствие), но всезнающая родственница снова и снова «лезет под кожу», создавая в моем несовершенном мире невыносимые погодные условия. Устав от бесконечных сестринских нападок и нравоучений, я поставила себе цель влюбиться со всеми последствиями.

Нелюбовь – временный паралич души. Без чувств мы не живем, а существуем. С одной стороны удобно двигаться к финальной черте без лишних эмоций – отбывать пожизненный срок в тюрьме обыденности. Однако любовные волнения приносят столько новых красок, эти мгновения стоят того, чтобы их ждать. Вопрос в том, сколько именно ждать?

Я с юности домоседка, на мероприятия выбираюсь редко, а в интернет-знакомства просто не верю, поэтому радиус поиска подходящего спутника жизни очень ограничен. Я терпеливо ждала особенного случая, благодаря которому мои будни преобразятся. И однажды произошло нечто необыкновенное: в нашу компанию пришел новый сотрудник. Молодой красивый мужчина привлек всеобщее женское внимание, а тот факт, что его палец не украшало обручальное кольцо, давал надежду одиноким труженицам вроде меня. Он был любезен со всеми и прослыл рыцарем-идальго-джентльменом, о свидании с которым мечтали даже замужние дамы. В какой-то момент начались баталии и сражения за человека, ставшего объектом вожделения для доминирующей женской части коллектива. Я могла бы тоже выйти на тропу войны, чтобы бороться за его внимание, но, как мне казалось, бой заведомо проигран, ведь у меня не было серьезного «оружия» – большого бюста, как у бухгалтерши или выдающихся кулинарных способностей, как у кадровика. Впервые со школы я серьезно «втюрилась» и повела себя так же, как и в юные годы: тихо страдала, украдкой наблюдая за героем моих грез и за многочисленными попытками конкуренток склонить его к ухаживаниям.